Прекрасна и очень несчастна, или Кто кинул маленькую принцессу - Полина Раевская

– Да уж, – повернувшись к нам, со смехом провозгласил он, – а деревня Гадюкино-то и впрямь существует.

Я смотрела в окно автомобиля, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающем нас пейзаже, но изображение почему-то плыло. Черт бы побрал этого Борисова с его неожиданными признаниями, ни о чем другом теперь и думать не могу.

– Да брось ты! – весело щебетала Лариса. – Не будь так строг – обычное сельское поселение средней полосы России. Дороги обозначены пунктиром в виде направлений, дома эпохи раннего социализма демонстрируют возможности архитектуры, выражающиеся одной фразой: «Мы их слепили из того, что было».

– Ага, помню, – клокотание, вырывающееся из моей груди, призвано было обозначить смех. Если честно, вышло не очень естественно. – А потом что было, то и полюбили.

Вывалившись из машины, я тут же утонула в чем-то мягком. Бросив взгляд вниз, тихо выругалась. Ну конечно, кто бы сомневался. Вот уж не думала, что в этой деревне еще и коровы водятся. Но уж одна-то по крайней мере точно имеется. И, судя по всему, у этого животного отменный аппетит.

– О, подруга, – заржал Степан. – Кто в партию, кто в брак вступает, а ты в навоз, да?

– Отстань, а, – прошипела я, сгорая от стыда. Оглядевшись по сторонам, к вящей радости обнаружила колонку с водой, куда и потрусила, припадая на одну, испачканную в продуктах жизнедеятельности рогатого парнокопытного ногу. Верный Санчо Панчо Лариса побежала следом.

– Лен, – спросила она довольно громко, пытаясь перекричать шум льющейся под напором воды, – что у вас с Ильей происходит?

Я густо покраснела и шикнула на нее, указав взглядом в сторону парней, которые хоть и стояли далеко, могли нас все же услышать.

– Нет, ну, правда, – зашептала Лариса, – я же тебя знаю. Ты влюбилась в него, что ли?

– С ума сошла? – воскликнула я чересчур, впрочем, поспешно и полностью сосредоточила внимание на ноге, демонстрируя окончание разговора.

Лара обиженно фыркнула, но вопреки ожиданиям, не отошла, а продолжала сверлить меня пристальным взглядом, ожидая ответа. А что я могла ей сказать, если и сама понятия не имела, что такое у нас происходит и существуют ли эти самые «мы» в природе. Тут самой бы разобраться в этом непростом вопросе.

Я вдохнула полной грудью свежий, наполненный характерными деревенскими запахами воздух, прислушалась к традиционным для села звукам. Господи, как же здесь хорошо! Особенно если не забывать смотреть под ноги.

– Ларис, – обратилась я к подруге, выключая воду, – слушай, а давай, когда все это закончится, уедем куда-нибудь в глушь, а? Хоть бы и в эту деревню даже, а? Снимем домик, будем пить парное молоко и есть огурцы прямо с грядки.

– Ага, – рассмеялась Лариса, – причем одновременно. Боюсь, правда, окружающий мир тогда станем лицезреть исключительно в окошко деревенского клозета. Как тебе такая перспектива?

Я рассмеялась.

– Если честно, не очень. Хотя все лучше, чем то, что сейчас происходит.

Мощная струя отлично отмыла прилипший к ноге навоз, так что мне даже рук пачкать не пришлось. Одна незадача – вода из колонки оказалась такой ледяной, что очень скоро кожа на моей ноге покрылась пупырышками и посинела от холода.

– Ну, кажется, все, – критично осмотрев конечность, констатировала я. – Теперь можем двигаться.

– Ага, только под ноги смотри, – крикнул Степан, – а то с твоим везением не удивлюсь, если ты найдешь тут неразорвавшуюся мину времен Второй мировой.

– Иди ты… – указала я парню направление пути, в котором ему следовало проследовать, по моему мнению.

– Обязательно, мадам, но только после вас, – галантно отозвался тот.

– И что теперь? – поинтересовалась Лариса, прерывая наш любезный диалог.

– А теперь, – ответил ей Илья, – мы обратимся в местное справочное бюро. Во-о-он то, видишь?

Проследив направление, указываемое его рукой, я увидела трех картинных старушек. Один в один как те, фотографии которых публикуют на своих глянцевых страницах журналы о путешествиях – каждое уважающее себя издание, печатая рассказы о российской глубинке, непременно сопровождает их фото вот таких бабушек. Впрочем, ничего удивительного тут нет, посетите любое село и непременно познакомитесь с подобными пожилыми женщинами. Что и говорить – очень колоритные персонажи.

Что касается конкретно здешних старожилов, то они, разумеется, нас давно заметили и внимательно следили за каждым нашим движением, не скрывая своего любопытства, хотя и не торопясь приступить к неизбежному, я уверена, допросу.

– Добрый день, бабули, – весело прокричал Степан, помахав старушкам рукой. Те только степенно кивнули, продолжая внимательно нас разглядывать. Потом одна из них что-то тихо сказала другим, отчего обе радостно заулыбались.

– Над нами смеетесь? – поинтересовался Степан, подходя к бабулям поближе. Мы потянулись за самопровозглашенным лидером.

– Нет, милок, что ты, – ответила старушка-веселушка. И добавила без предисловия и околичностей, кивнув головой в мою сторону: – Это где ж таких девок делают?

– Каких таких? – настороженно поинтересовалась я, впрочем, не очень-то желая услышать ответ.

– Высоких да тощих, – радостно пояснила старушка. – Ты уж не обижайся, девка, но тебе бы кушать побольше следует.

– И почаще, – добавила вторая бабуся, явно довольная своей шуткой.

Третья же ничего не сказала, а только поправила слегка сбившийся платок, привычным движением убирая под него выбившуюся прядь, и оперла подбородок о сложенные на деревянной клюке руки. Ее бесцветные от старости глаза внимательно обежали мою фигуру, задержавшись на ссадинах и царапинах. Переведя взор на Илью, столь же внимательно осмотрела и его, а вот Ларису со Степаном отчего-то бабуля вниманием не удостоила.

– А ну, будет гоготать! – строго оборвала она развеселившихся подруг. – Вы разве не видите? Девка-то больная! Глазюки черные, щеки пораненные, ноги еле передвигает. Что случилось, деточка? – в голосе читалось искреннее сочувствие.

Легче от этого не стало – если так дальше дело пойдет, пожалуй, перестану появляться на людях вовсе, разве что с бродячим цирком уродцев: бородатая женщина, дамы с тремя молочными железами и я – больная девушка-жираф. Для усиления эффекта можно даже специальный костюм соорудить. Богатое воображение тут же нарисовало соответствующую картину.

– Не бери в голову, – наклонившись, прошептал на ухо Илья. – Ты чудно выглядишь, просто не по деревенским меркам.

Я вспыхнула, краснея до кончиков ушей, что, естественно, не укрылось от зоркого ока проницательных старушек.

– А что, девка, этот парень твой, че ль? – поинтересовалась одна из божьих одуванчиков, проявляя удивительную тактичность. Я давно заметила связь между степенью откровенности высказываний и возрастом: поговорка, что на уме, то и на языке, актуальна не только для любителей алкогольных возлияний, но также для детей и стариков.

Хотя обижаться глупо – сама виновата, давно нужно что-то делать со своей способностью демонстрировать эмоции своим лицом. Интересно, существуют ли специальные курсы, на которых можно обучиться конфуцианской невозмутимости?

Подняв глаза, я заметила, что все, включая Илью, внимательно смотрят на меня, ожидая ответа. На этот раз у меня, кажется, покраснели даже волосы на руках и ногах – пора опять к колонке. На этот раз, чтобы унять охвативший меня жар. Иначе рискую сгореть от стыда.

Пожав плечами, изображая не очень, впрочем, успешно равнодушие, я вернула разговор в безопасное русло, обращаясь к той самой старушке, которая предположила у меня наличие тяжелого заболевания.

– Скажите, пожалуйста, – как можно более вежливо поинтересовалась я, – вы же наверняка тут всех знаете?

Бабули степенно покачали головами, выражая согласие.

– А то как же, – проговорила бабуся, в которой угадывался лидер. – Мы, девка, тут почитай всю жизнь живем. Вон только Аленка пришлая, а мы, как родились в Борисовке, так и помрем тут.

– Чей-то я пришлая? – возмутилась самая веселая бабушка. – Я тут с трех годов живу.

– Так я и говорю, – строго сведя брови на переносице, проговорила старушка-главарь, – пришлая. А то какая же ты? Не родилась же тут?

– Ну, ты, Олеговна, даешь, – возмутилась та, что назвали Аленкой, – я ж всех тут не менее твоего знаю, да и тех, кто до меня был, их уж нет. Я…

– Милые бабушки, – тон Степана просто обязан был превратить наших собеседниц в сливочное масло, – к чему эти споры? Уверен, каждая из вас заслуживает звания почетного гражданина села Борисовка, а то и мемориальной доски на доме, а может, даже и персонального памятника. Но сейчас нам бы очень хотелось узнать, а не появился ли у вас в селе новый житель. За последние три дня примерно?